|
КРАТКАЯ БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА Арсен Борисович Титов родился 14 октября 1948 года в селе Старо-Базаново Бирского района Башкирии, закончил исторический факультет Уральского государственного университета, двенадцать лет работал в живописи, выставлялся в Екатеринбурге и Праге. В литературе работает с 1982 года. Первая публикация (повесть «Старший сержант дед Михаил») состоялась в 1986 году в журнале «Урал». Первый отдельный сборник повестей и рассказов вышел в Средне-Уральском книжном издательстве в 1989 году и назывался, как и первая же опубликованная повесть. С 1975 года по 1995 год он работал в Белоярской художественно-оформительской мастерской, затем возглавил отдел культуры администрации Белоярского района, с 1998 года и по настоящее время возглавляет Екатеринбургское отделение Союза российских писателей, с 2009 года является сопредседателем Союза российских писателей, разведенец, но морально устойчив, пользуется авторитетом у товарищей и многих из тех, кто его знает. Любит выпить и хорошо закусить, в связи с чем любит друзей и женщин. Любит Россию и Грузию как две свои родины, расположен и благожелателен к любому народу. Несмотря на постоянно отмечаемый литературный талант, критикой напрочь не замечен. В литературных тусовках не участвует, стоит как бы особняком, отчего получил звание мамелюка. В рамках совещаний молодых литераторов, организуемых Ассоциацией писателей Урала, постоянно руководит семинарами прозы. Публиковался в журналах «Урал», «Дружба народов», «Наш современник», «Роман-журнал ХХ век», многих других региональных изданиях России, Грузии, а также США. Автор одиннадцати отдельных изданий. Был переведен на грузинский и английский языки. По определенным оценкам, проза его не может быть переведена на некоторые языки народов России и мира. Отмечен литературными премиями: губернатора Свердловской области (1998 год), Всероссийской премией имени Д.Н. Мамина-Сибиряка (2003 год), Всероссийской премией имени П.П. Бажова (2005 год), премией писателей Екатеринбурга «Чаша круговая» (2005 год), региональной премией «Урал промышленный – Урал полярный» (2007 год), Всероссийской премией имени генералиссимуса А.В. Суворова (2008 год), премией губернатора Свердловской области (2008 год). ECCE MAMELUCUS ВОТ МАМЕЛЮК (Я о себе.) Я родился 14 октября 1948 года в селе Старо-Базаново Бирского района Башкирии. Мои родители – Герой Социалистического Труда главный агроном все забельской части района Титов Борис Иванович и домохозяйка Титова (в девичестве – Кулакова) Александра Изосимовна. Я родился седьмым ребенком. Старший наш брат Михаил, призванный в армию в 1944 году, как и все фронтовики младших возрастов, служил уже четыре года, а впреди у него было еще три. Вернулся он как раз к рождению нашего самого младшего брата Гриши. До школы я рос среди взрослой компании ребятишек, которым порой было по четырнадцать. Ни яслей, ни детских садов, ни пионерских лагерей я не знал, носился, если удавалось вырваться из под надзора мамы или сестер, с этой компанией. В целях сделать из меня человека, они топили меня в озере (учили плавать), бросали одного вечером в лесу (учили быть храбрым), брали с собой в налеты на сады в соседней деревне. Часть впечатлений этого времени я перенес в роман «Одинокое мое счастье». Бывало, мы пакостили так, что нынче бы вполне могли угодить в колонию. Но, надо полагать, то патриархальное мировоззрение было более мудрое, чем сейчас. И, слава Богу, я не познал прелестей этого так называемого исправительного учреждения. Учиться я хотел страстно. Сестер я просил научить всему, что они проходили в школе. Помню, очень я хотел научиться немецкому языку. А они знали только «der Rabe» и «der Knabe» - таким было преподавание. Отношения в школе были практически теми же патриархальными, что и во всей деревне. То есть учителя нас любили, а знаний многих дать не могли. И, что интересно, в школе мы не пакостили, были воспитанными и прилежными. Совсем иное я увидел, когда в 1960 году попал в пятый класс средней школы в поселке Белоярском Свердловской области, куда пришлось переехать семье, так как папа в Базаново остался без работы. Причиной, по словам мамы, послужило то, что он отказался подписать какие-то поддельные документы. Папа происходил из семьи агронома, который в свою очередь, происходил из семьи отставного офицера, служившего на Кавказе и в Грузии и женившегося там на барышне из рода Пицхелаури, то есть моей прабабушке. За всю жизнь, хотя я с четырнадцати лет стал постоянно ездить в Грузию, ни с кем из этого рода мне встретиться не удалось. Брат папы дяд Лев до войны был проводником на Кавказе и, как сам говорил, с кем-то встречался. Потом, во время войны он возил лендлиз из Канады в Находку, в Находке же и остался, связь эту потерял. Дедушка Иван Михайлович по получении агрономического образования уехал или был направлен в Сибирь, женился на моей бабушке, происходившей из семьи отставного горного инженера Алтайских заводов А.Н. Норина. Ее брат Николай женился на Евгении Лесневской, сколько я знаю, происходящей из рода известного на Алтае. Затем Иван Михайлович по службе был переведен в Омск и потом – в Екатеринбург, возглавлял Каслинский агрономический округ, служил товарищем (заместителем) председателя земской управы Екатеринбургского уезда, а после революции был одним из руководителей учреждения «Уралкоопхлеб». Мама происходила из крестьянской семьи, имела два класса образования, но была решительной и мудрой женщиной. Родственников Пицхелаури я не нашел, но зато нашел себе вторую семью – семью Мито Панквелашвили, дети которого Гиви и Тамаз стали мне братьями. Сборник «Старогрузинские новеллы» - это обо мне и о них. В Белоярской школе не было той любви, какую я чувствовал в Базановской школе. Мне кажется, ее и не могло быть. Все вообще в Белоярке было суровым – и ребятишки, и природа, и сам народ белоярский. Я так и не смог прижиться в ней. Усугубляло белоярскую незавидность еще и присутствие в нескольких километрах нового и гордого (если не горделивого) благоустроенного и благополучного города Заречного, взявшего от Белоярки практически все и отвернувшегося от нее. Из-за этого города Белоярка была обречена на выморочность – ведь в тридцатикилометровой зоне атомной электростанции, по мнению нашей власти, нецелесообразно было что-либо строить. Но в мои годы педагоги Белоярской школы были по своим профессиональным качествам на очень высоком уровне. Многие выпускники без труда поступали и в Уральский политехнический институт (УПИ), и в Уральский государственный университет (УрГУ), и в другие вузы. Страстью моей в те годы был футбол. При своем тогдашнем росте в 168 сантиметров я свято верил, что буду вратарем сборной страны. Наивность если и порок, то иногда все-таки простительный. Второй страстью, уже в УрГУ, стала живопись. Я ею так увлекся, что чуть, было, не оставил университет. Хотя предложение учиться в аспирантуре я отклонил – из-за живописи, конечно. Одиночество – я подчеркиваю – было только художническим. А друзья у меня тогда были – мои однокурсники и нынешние сотрудник Университета железнодорожного транспорта Леонид Сухина, собкор «Российской газеты» в Воронеже Герман Литвинцев, один из ведущих археологов на Урале Владимир Стефанов и другие. Но живопись, наверно, не была моим делом. Я был в одиночестве. Единомышленников найти не получалось. Все у меня в живописи было не так, как у всех. Обративший на меня внимание известный на Урале художник и педагог Николай Гаврилович Чесноков после некоторой мороки со мной сказал: «А может, тебя учить и не надо. Делай, как знаешь. Только тебе придется очень тяжело». Через двенадцать лет одиночества живопись моя сошла на нет. Небольшой всплеск был в девяностом году. Я написал целую серию натюрмортов и пейзажей. Потом все умерло. Но зарабатывал я на жизнь тем, что работал в Белоярской художественно-оформительской мастерской, где с братом Гришей и талантливым художником Николаем Зыковым, работы которого есть в постоянной экспозиции Екатеринбургского музея изобразительных искусств и многих частных коллекциях за рубежом, мы организовали ернический Клуб Независимых Мужчин. Программой Клуба была борьба с женщиной как институтом угнетения мужчины. Любили бывать в Клубе наши друзья, например, ныне доктор исторических наук, сотрудник Уральского отделения Российской академии наук В.Л. Берсенев, доцент одной из кафедр журфака УрГУ и специалист в области теории рекламы В.Ф. Зыков, редкостный специалист в области русского языка С.В. Фельдман. Отголоски этой «борьбы» есть в моем романе «Хроника Букейских империй». В 1982 году сама собой пришла литература. Я сел писать и написал повесть «К вопросу о Кавказской войне», которую почему-то стали считать как предрекшую войну в Чечне. А первая мой публикация состоялась в журнале «Урал» в 1986 году. Журнал опубликовал мою повесть «Старший сержант дед Михаил». С этой повестью я даже был взят на областной семинар молодых литераторов. С того и пошло, покатилась, так сказать амфора бездонная – фраза из романа Константина Гамсахурдиа. Покатилась и катится до сих пор. В 1994 году я был приглашен в Союз российских писателей. С 1998 года по предложению тогдашнего председателя Екатеринбургского отделения Союза Владимира Федоровича Турунтаева и по процедуре выборов, конечно, я возглавляю это отделение и в 2009 году на Пятом съезде Союза российских писателей избран сопредседателем Союза. Свою первую литературную награду я получил в 1998 году за первую книгу романа «Хроника Букейских империй». Через десять лет я весь роман переписал заново, так как ужаснулся тому, сколько сырой он тогда был. Теперь этот роман состоит всего из одной книги и пока нигде не опубликован. Этой первой наградой стала премия губернатора Свердловской области. Далее по порядку были: Всероссийская премия имени Д.Н. Мамина-Сибиряка в 2003 году за первую книгу романа «Одинокое мое счастье», диплом Русского клуба рекордов «Левша» за участие в организации первого в мире поэтического марафона в 2004 году, Всероссийская премия имени П.П. Бажова за сборник новелл «Стаоргрузинские новеллы» в 2005 году, премия писателей Екатеринбурга «Чаша круговая» в 2005 году за то же «Одинокое мое счастье», премия «Урал промышленный – Урал полярный» за повесть «Товарищ Че и Боженька» в 2007 году, Всероссийская премия имени генералиссимуса А.В. Суворова за все то же «Одинокое мое счастье» в 2008 году, премия губернатора Свердловской области за двухтомник прозы в 2008 году. Сейчас я работаю над второй книгой «одинокого счастья» Она называется «Бехистун» - по названию скалы в Персии, примечательной в мировом искусстве своим барельефом времен царя Дария. С появлением замысла второй книги первая, до того не имевшая собственного названия, называется «Сарыкамыш» по названию селения в Турции, где зимой 1914-1915 годов наши части вели ожесточенные бои во много раз превосходящими турецкими войсками. В замысле – третья книга романа, название которой уже есть, но которое я пока попридержу. Одновременно я работаю над сборником «Маленькие повести о войне и мире». Когда я работал в живописи, немногие коллеги-художники и люди с достаточным вкусом говорили: «Здоров. Но ты останешься художником для художников» - то есть для узкого круга. Почти это же мне говорят о моей литературе. Признают, в глаза хвалят, но никто, за самым малым исключением, не пишет. Тот же «Урал» с некоторых пор объявивший: «У Арсена брать все!» - ни разу меня не проанонсировал, ни разу не сказал обо мне ничего, хотя постоянно публикует рецензии и отзывы на многих других. В свой юбилейный номер он поместил фотографию, на которой был изображен я, но лучше бы не помещал. Я на этой фотографии изображен так, что, по строчке одного графомана, моя «голова была видна со стороны крупа». Я сказал, что в «Урал» больше не пойду. В этой ситуации одиноко стоит очень тонкий по пониманию анонс моей повести «Большой верблюжий рассказ», сделанный Леонидом Бахновым в «Дружбе народов». Есть этакое мнение, что друзей обретают только в юности. В 1998 году, приехав из Белоярки в Екатеринбург, я до сего времени успел найти здесь много друзей, некоторые из них – просто подлинные. Но здесь же, в Екатеринбурге, сложилась какая-то своя и давняя литературная среда, сложилась или складывается новая литературная среда, в которой мне с моим как бы не-уральским творчеством нет места. Нет такого же места и моему другу, поэту Божьей милостью, Александру Кердану. Судьба художнического одиночества практически повторяется. Правда, переживать ее сейчас легче. Художник, работающий в изобразительном искусстве, - все-таки существо стадное, ему необходимо общество. Художник, работающий в литературе, - существо бирючье, может без общества обходиться. Потому сейчас – легче. Возможно, Екатеринбург нам не прощает этакого патриотического уклона, считающегося в определенных кругах чем-то неприличным – очень еще сильны центробежные устремления девяностых, очень сильно неприятие наших «верхов», то есть власти, и очень сильно неприятие советского периода нашей истории. До сих пор из-за всего этого патриотизм считается прибежищем негодяев. Ни Саша Кердан, ни я никогда не принадлежали какой-то литературной или политической группировке. В советский период и его, и меня (меня меньше, так как я начал работать в литературе в самый конец советского времени), но и его, и меня в советский период попрекали некоторой вольнодумностью. А эта вольнодумность всего-навсего была роскошью иметь свой взгляд. В нынешнее время, как я уже сказал, нас не принимают за приписываемый нам патриотический, то есть негодяйский уклон. А никакого уклона нет. Есть опять же роскошь собственного взгляда. И в этот взгляд умещаются возможность оценить и принять любое из литературных направлений, если в нем присутствует талант, возможность понять и любое из политических направлений, если оно идет на пользу нашему Отечеству. Отсюда наша мамелюковость, отсюда – название «Еcce mamelucus, я мамелюк». |
|